Глаз филина - Страница 12

— Ладно уж, иди, — стражник не хотел расставаться с невестой, но понимал, что в ее присутствии выздоровление действительно может затянуться, а капитан не разрешит ему слишком долго отлынивать от службы. — Может, вечером еще зайдешь?

— Я постараюсь, если Милла отпустит. Но ей наверняка понадобится помощь по хозяйсту.

Выйдя от Рида, Ли быстро направилась к городской знахарке: у дочери мэра появился план, и тянуть было нельзя — осень, темнеет рано. Девушка купила баночку мази от ожогов, выслушав сочувственные причитания женщины в адрес Рида и восхищение его смелостью, и пошла к воротам. Надвинув капюшон на самое лицо, пристроилась к группке молочниц, рано распродавших свой товар, и возвращающихся домой. Выскользнуть из города удалось неузнанной, ну, а войти — войдет, придется, правда, выслушать немало скабрезных шуточек от стражников, если не удастся снова смешаться с толпой. Ну и ладно, от Рида она все равно ничего скрывать не собирается.

День стоял по-осеннему серый, низкие тучи с утра грозили дождем. К тому же похолодало, от вчерашнего тепла остались лишь воспоминания. Добравшись до тропы, ведущей через заповедный лес, Ли свернула на нее. Дубы и орешник только начали желтеть, их кроны все еще радовали зеленью, хотя на земле уже появились первые листья. Приближение зимы чувствовалось сегодня особенно отчетливо. Дубрава казалась погруженной в холодное оцепенение: птиц почти не слышно, в воздухе висит особенный терпкий запах увядания, палых листьев, засыхающих трав. Проходя через сырую лощинку, девушка почувствовала аппетитный грибной дух. Не забыть бы заглянуть на обратном пути… Ли сама не очень понимала, зачем отправилась наносить этот несколько рискованный визит. Можно было поблагодарить племянника лорда письмом… Нет, письмо за спасенную жизнь — не слишком щедрая благодарность. Хотя, возможно, его бы исписанная бумажка вполне устроила: ведь знакомиться он не захотел. Да ладно, она делает это для них с Ридом. Пусть их совесть будет чиста, а уж как взглянет на ее посещение сам Страшила — дело десятое. Ей все равно не угадать его мыслей.

Прокручивая в голове подобные доводы, и напрочь отказываясь признаваться себе, что помимо благодарности ею руководит жгучее любопытство (еще бы в этом сознаться, оно-то и сгубило кошку, а у хвостатой пройдохи, как известно, целых девять жизней, так куда же она, Ли, идет, мало того, что в лес одна, еще и к незнакомому мужчине, о котором такие слухи ходят…), она добралась до просеки, на которой стоял двухэтажный охотничий домик. Его сложенные из серого камня стены и черепичную крышу густо покрывал плющ с мрачной, темно-зеленой круглый год листвой. Девушка подошла к парадной двери и постучала. Ответа не последовало. Она стукнула еще несколько раз, посильнее, с тем же результатом. Ощутила облегчение вперемешку с досадой. Стоило тащиться одной по унылому осеннему лесу, рискуя угодить под дождь, и поминутно убеждая себя в правильности принятого решения, чтобы наткнуться на пустое жилище. Прежде чем уходить, надо проверить, нет ли кого на кухне. Если б там оказался его слуга, можно передать ему и благодарность, и мазь, избежав встречи со странным хозяином…

Огибая дом по узкой тропинке, Ли вздрогнула, услышав резкий скрипучий крик сойки. Подняла голову и увидела саму серовато-розовую птицу, сидящую на ветке молодого бука. Сойка склонила голову набок, встопорщила пестрый хохол, глянула на девушку и улетела в лес, блеснув небесно-голубыми полосками на крыльях. Оливия невольно подумала, а не стоит ли последовать столь наглядно поданному примеру, но ноги уже принесли ее к двери кухни. Девушка глубоко вздохнула, решилась и неуверенно постучала. Из дома донеслось:

— Заходите, господин лесничий, открыто.

Ли толкнула дверь и вошла. Парень, помешивавший в висящем над огнем котле аппетитно пахнущее варево, открыл рот и замер, уставившись на нее. Видно, других гостей, кроме егеря, ему принимать не приходилось.

— Я стучала в парадную дверь, но никто не ответил. Хозяина нет дома? — церемонно осведомилась девушка.

— Лорд дома, но он не совсем здоров, — пробормотал слуга.

«Так все же лорд?» — подумала Ли. — «Или это слуга у него такой почтительный?»

— Что с ним? Ожог? — спросила она. — Возможно, я смогу помочь.

— Да, моя леди, — выдавил совершенно сбитый с толку парень едва ли не со страхом, как показалось девушке.

«Зачем же так запугивать собственного слугу? Он работать нормально не сможет», — промелькнуло в голове у Ли, и она постаралась успокоить собеседника.

— Послушай, мы встречались и не раз, я не леди, ты ведь знаешь. Спроси у хозяина, примет ли он меня? Я всего лишь хочу поблагодарить его за услугу, не задержу надолго. Мазь для лечения оставлю, если нужно. Умеешь обрабатывать раны?

— Да, умею, барышня, — пришел, наконец, в себя парень. — Сейчас спрошу, подождите, пожалуйста, — он сноровисто снял варево с огня и вышел.

Ли не успела как следует осмотреться в небольшой, на удивление аккуратной кухоньке, как слуга вернулся.

— Лорд просит вас пройти в гостиную. Позвольте, я провожу, барышня. И, пожалуйста, предложите ему сами обработать ожог, — добавил он быстро, не скрывая просительных интонаций и заскивающе поглядывая на нее.

Девушка кивнула, удивляясь про себя. Пройдя коротким узким коридорчиком, они оказались перед дверью. Парень постучал, дождался нечленораздельного ворчания, толкнул створки и сказал:

— Ваша гостья, мой лорд, — затем тут же удалился.

Ли, робея, вошла в просторную комнату с низким потолком, перечерченным темными балками, на одной из которых, ближе к парадной двери, болтался порыжевший от времени пучок омелы. Из обстановки в гостиной имелся лишь средних размеров прямоугольный стол со стульями, старое потертое кресло да низенькая резная скамеечка, стоявшая около камина. Одно из двух окон было густо затянуто снаружи плющом, и в комнате царил полумрак. Хозяин сидел в кресле боком к вошедшей, отвернувшись к окну. При появление гостьи не встал, даже головы не повернул. «С вежливостью он явно не в ладах», — подумала девушка. — «Хотя, может, он просто считает ниже своего достинства расшаркиваться перед простолюдинкой? Ну, как хочет. Мне нужно всего лишь поблагодарить его, а потом можно уйти и благополучно забыть о его существовании. Его-то мое явно не слишком заботит.»